Я ведь пытаюсь готовиться к жопе. Я чувствую, чуйкой чую, что она будет. Грянет, громыхнет, накроет. В воздухе висит это все.
Но сказать, что я готова ее встретить во всеоружии - ох, не сказала бы. Как же меня достала эта блядская работа.
Я так не хочу думать об этом, я так не хочу дергаться, психовать, метаться, стенать,
я так отключилась мозгом во время week-end'a, очень хорошо отключилась,
потому что уже защитные механизмы в организме сработали,
доктор Джекилл сказал, что хватит, пока вырубаю рубильник, пока рано, мистер Хайд,
пока бережем силы на лютое время,
мне все выходные снились красивые руки Кевина Спейси (у него очень красивые руки, та часть, что ниже кисти),
а сегодня опять все напоминает, что нельзя расслабляться, надо рыдать, заламывать руки, мучаться, жить в тревоге.
Уже и фотки с Эриком заканчиваются, я рискую выработать привыкание к последнему средству,
хоть как-то успокаивающему психику. И тогда уже ничего мне не поможет.
Как он невыносимо рыж. Как он щемяще прекрасен с этим рыжим пламенем, с этим горящим светлым глазом.
Зачем он так улыбается, тот покой, который на секунду накатывает на меня, не может быть со мной всегда, от этого еще хреновее.
Но пока образ этого рыжего мужчины - последнее спасение для меня.